Мне нужно было противоядие после Викинга, и в обзорах премьер недели на Ленте наткнулась на малобюджетно-фестивальный «Рождество, опять». Он вообще 2014 года, но только добрался до российского проката. Ну как добрался, кинотеатрах в двух в Москве его покажут, наверное, но спасибо автору обзоров Денису Рузаеву (вот такой парень 👍) за смелость. Если «независимое кино» вас не пугает (не «борщ остыл», а кино), то посмотрите. Дальше я немного процитирую, потому что хотела бы писать как Денис (как пол-Дениса), когда вырасту:
««Где та девчонка, с которой ты стоял здесь в прошлом году?» - Ноэл был бы и рад ответить что-то внятное, но только что тут скажешь-то? Девчонка ушла. Так что перед этим Рождеством ему приходится продавать елки одному, в основном ночами, а в остальное время полагаться на неопытного, немотивированного и, кажется, все время обдолбанного напарника. Торговля елями в предшествующие празднику дни - дело при этом вовсе не такое простое, как можно было бы подумать. В фургончике тесно и совсем уж неудобно спать, босс то и дело нервирует, а что уж говорить о покупателях - стремительно являющиеся и так же быстро покидающие жизнь Ноэла бруклинцы болтают и хмурятся, скандалят и тупят, могут, как в случае чуть не замерзшей на соседней скамейке девушки , даже задержаться и всмотреться в грустного продавца елей повнимательнее».
И пусть иногда происходящее больше напоминает запись с камер видеонаблюдения, и ты уже вроде понял всё про поэзию будней и про породы елок («поставьте в теплую воду, так смола нагреется и будет лучше впитывать»), и можно ли добавить немного действия? Но если эту неброскую неторопливость перетерпеть, то потом случится волшебство, и откроется и останется с тобой что-то тихое и удивительное, а немногие фильмы так умеют. Последние 10 минут я буду пересматривать, столько в них души, спокойствия и человеческой близости.
«Он деконструирует слащавые, жульнические формулы типичных новогодних фильмов - и предлагает вместо них нечто куда более ценное. А именно обещание покоя, преодоления, победы над тоской и одиночеством, которые выстраданы, а значит, не испарятся в тот момент, когда Рождество закончится, снова».